Сказка для больших и маленьких
Данилова Мария, 16 лет
Далеко-далеко, в зелёной долине, со всех сторон окружённой высокими горами, лежала прекрасная страна.
Все люди жили там в любви и достатке, а правил той страной царь, которому не было равных: он был мудр, справедлив, а глаза его излучали столько любви и к людям, будто это его дети.
Все любили царя и уважали… Именно он своим правлением прекратил всё плохое, что творилось в стране; а самое главное — дал людям средство от ужасной болезни, которая многим причиняла страдания. Но об этом позже.
Итак, в стране царил мир, порядок и счастье. Все были здоровы и радостны. Но самым необычным было то, что все люди в этой чудесной стране были из стекла. Да-да — из чистого стекла! Прозрачного, как крылья бабочки-переливницы, и тонкого, как первый лёд по заморозкам… Люди были красивы — очень красивы! — но так хрупки… Опасно было ссориться и злиться: один твой удар мог убить друга, гневный крик — пустить трещину и причинить боль. Но, потому что никто не злился в этой стране, всё было хорошо.
Царь же, помимо прочего, был добрым волшебником и умел лечить людей. Его прозвали Сыном Солнца, потому что он говорил с небом и к нему в руки спускались солнечные лучи. Они ластились и играли с ним, как ручные звери; а он собирал их в сосуды и давал пить больным, уставшим, потерявшим радость и смысл жизни подданным. Кусочки пламенного Солнца испепеляли все их болезни и печали, растапливали замёрзшие сердца. Так лечил царь.
Он делился своим волшебством с другими, рассылая учеников во все уголки страны: и те тоже давали людям пить солнечный свет и есть огненные кусочки солнца. От этого стекло людей согревалось, становилось ещё прекраснее, ещё тоньше, а сами они сияли изнутри. Они могли чувствовать более тонкие оттенки эмоций, более ласковые прикосновения, радоваться всё более маленьким и незаметным вещам, вроде блеска росы и шелеста ветра. Их тонкая кожа очень остро ощущала каждую крупицу прекрасного мира.
Однако не всё было так хорошо.
Люди в той стране жили долго, гораздо дольше, чем в наше время; но всё же стали поговаривать, будто царь умер. Те, кого он наделил своим даром, всё ещё могли призывать лучи и давать их людям; но сам правитель не выходил к народу, а гостей к нему не пускали.
Кое-кто утверждал, правда, что к нему царь приходил лично; но таким людям не верили. «Вы можете доказать? Покажите нам его!» — говорили им, а они могли лишь молчать. Ведь царь — не игрушка: его не достанешь из кармана и не предоставишь всем на обозрение. Он сам приходит, когда и к кому хочет.
«Отговорки» — качали люди головой.
Беда никогда не приходит одна. И правда — пошёл слух, что где-то далеко объявился воинственный народ. Что его воины зверски уничтожают всех, кого встречают на своём пути; а движутся сюда, к горам.
Люди испугались. Каждый день приходили вести о новых народах, убитых врагом; о ужасных пытках и разорении домов, о диких пирах варваров на останках погибших. От них никто не спасался.
Те, кто раньше общался с королём и помнили любовь в его глазах, пытались успокоить людей. Они говорили: «Ведь нашему королю подчиняется само солнце — он спасёт нас, разве можно сомневаться! Вы помните, он говорил не бояться ничего, потому что он с нами? Разве он бросит свой любимый народ?» Но люди возражали: «Его давно никто не видел, он ничего не говорил, никому не помог — он умер, и всё, что нам остаётся — бороться самим».
Но как?
И тогда люди решили создать себе непробиваемую броню. Все они знали, что в воздухе витает болезнь, которая оседает на коже и, подобно спорам плесени, прорастает вглубь. Тогда кожа покрывается сверху прочной чёрной коркой — так это растение защищает своего носителя от смерти, правда, причиняя ему немалую боль. Так всегда при прикосновении болезни к живому человеку… Однако, эта же болезнь постепенно подавляла все ощущения, и боль прекращалась, впрочем, как и способность человека что-либо чувствовать вообще.
Единственным средством от заражения был свет солнца, который раздавали наученные царём люди. Сверху растение прикрывалось коркой, и свет извне не мог уничтожить его, разве что очень яркий; а вот изнутри… Изнутри — мог.
И каков был ужас тех, кто раздавал людям целительный свет, когда те начали отказываться от него! От лекарства, которое много лет спасало весь народ от погибели, люди сами отвернулись!
Ученики царя пытались бороться. Но что они могли сделать? Их слова звучали глупо.
— Царь сказал нам не бояться!
— Как можно не бояться смерти?
— Он сказал, что защитит нас!
— Не стоит ему верить. Его давно нет, наверное, он умер или оставил нас…
— Но он дал вам средство от болезни!
— Дураки, только болезнь поможет нам!
Все больше людей прекращали приходить за светом, и их кожа стала покрываться коричневым налётом. Многие плакали от боли; кто-то, не выдержав, шёл за кусочком солнца, но потом снова переставал. Их кожа всё грубела и грубела… На ней появлялись наросты, похожие на шипы; страшный запах — новые споры болезни, которые она выпускала, чтобы заражать больше людей. И даже тем, кто ел солнце, приходилось делать это всё чаще, потому что заразой был густо пропитан весь воздух в городе.
Враги уже были у подножия гор.
Большинство людей успели обрасти прочной коркой; она была правда непробиваема — они тренировались драться, стрелять, рубить и убивать друг на друге, поскольку не получали вреда. Тех, кто остался с прозрачной, хрупкой, чистой кожей, едва ли могло набраться с сотню. Это были и приближённые короля, и его ученики, и самые преданные подданные.
Они собрались вместе, и свет в глубинах их тел дрожал, как пламя на ветру; они знали, что одного удара кулака врага хватит, чтобы убить их. Но до последнего помнили, что уничтожать в себе человека и давать захватить разум болезни — не спасение от бед; спасение — царь, он обещал защитить их и он защитит. «Не бойтесь! — говорили одни из них, более смелые, другим. — Мы хрупки, но здоровы; царь спасёт верных ему. Нам надо остаться людьми и не поддаться той заразе, что поглотила наших братьев. Держитесь!»
И вот настал тот момент, когда вражеское войско показалось на склоне горы, на фоне голубого неба.
Их было бесчисленное множество; от их ног поднималась пыль. Они везли с собой какие-то страшные приспособления. Большинство шли пешком или ползком; но были и на колесницах, и на конях. И запах крови, подхваченный болезненно-горячим ветром с гор, долетел до собравшихся в долине людей раньше, чем они услышали вой, визг и хохот врага. Те смеялись, видя малочисленность горного народа; они заранее праздновали победу, глумились и приплясывали.
Короля всё не было.
Те, кто дал болезни зарастить себя, выступили вперёд и сомкнули ряды. Они были наготове и во всеоружии. И поразительно спокойны — растение лишало их эмоций.
Оставшиеся чистыми люди хотели встать рядом с бронированными, но те не пустили их, смеясь. «Что вы сможете сделать? Вы, мягкокожие!» Тогда они вернулись назад, к женщинам и их чадам, чтобы быть последней преградой на пути врага к сердцу народа.
Большинство детей очень остро чувствовали боль от заразы, особенно маленькие, и даже желающие им болезни родители не могли их заставить подчиниться, поэтому почти все малыши остались чистыми.
И вот войско врага подошло на длину выстрела. От наших полетели первые стрелы… И каков же был ужас жителей горной страны, когда те прошли сквозь тела врагов, но те даже не дернулись и продолжали идти вперёд! Разве что немного серой пыли взвилось в воздух из ран.
И тут люди почувствовали знакомый запах. Запах спор растения. Он был так явен, что источник можно было найти с закрытыми глазами.
Запах шёл от врага.
Нет, пришельцы не были заросшими броней, как больные; отнюдь. Они были сама болезнь. Их тела меняли форму, переливаясь, искажаясь.
Это было взрослое растение.
«К нам! К нам! Выбравшие нас, пустившие нас внутрь, будьте с нами!» — хрипло прокаркали враги. И люди почувствовали, как что-то в них тянет ноги, переставляет их — они шли к врагу. Но не боялись. Им не было страшно — ведь растение, проросшее в коже, не даёт чувствовать. Оно тянуло их к их хозяину, выросшее в телах. «А зачем я вообще решил бороться за эту страну? — удивлённо задал себе вопрос один из людей. — Там только эти преданные царю придурки. Пусть и ждут своего царя! А я свободен, мне больше никто не опасен… — он, не имея возможности сопротивляться, сделал ещё шаг в лапы врага. — Я не слаб и не хрупок перед миром, как они…»
Войско врага смешалось с людьми, превратившись в одну чёрную массу.
Светлые, оставшиеся в городе, всё это видели.
Какая-то маленькая девочка заплакала. Мама взяла её на руки, шепча на ухо что-то успокаивающее.
Люди встали плотнее. Плечо к плечу, спина к спине. Пугаться было поздно: их хрупкая кожа не могла их защитить, , кто мог их спасти, был царь. Всё, что им оставалось — ждать и делать то, что могут, а даже если бы они передумали. На себя надеяться против всех врагов было глупо — единственным остальное предоставить ему.
Если тот придёт.
«А если нет?» — так и стучало в висках. — А если он правда умер? Тайно ушёл из города, оставил нас? А если он и есть враг, и специально заставляет нас оставаться беспомощными?»
Солнечные лучи, которых они в последний раз выпили перед боем, трепетали внутри маленькими огоньками.
Враги подошли ближе…
«Что это?» — спросил один из них, кривя рот-пасть. Глаз у него не было.
«У меня всё болит!» — взвизгнул второй, подпрыгнув и хлопнув себя по телу.
«Это всё их магия! — оскалился третий. — Вперёд! От них не должно остаться ничего!»
Враги подошли ещё немного — и остановились. Повсюду слышались охи и ругань. «Чего встали?! — рассвирепел главарь. — Нам нужна еда, нам нужны те, в ком мы будем расти! Или я поглощу вас!» Угроза сработала — враги побежали вперёд. Расстояние всё сокращалось — сто метров… пятьдесят… двадцать…
Девочка спрятала лицо у мамы на груди.
Мужчины встали ещё плотнее. Оружия не было — отобрали те, кто зарос болезнью, якобы всё равно оно им, таким хрупким, не поможет. Но люди были готовы защищать своих близких голыми руками.
«За Царя!» — закричал один из них. Остальные поддержали — сначала несмело, но потом их голоса слились в один мощный гул. Если умирать, то так – за любимых, за добро, не сдавшись, не очерствев в угоду жестокому миру, сохранив чувствующее и боль, и радость сердце! Они сделали шаг вперёд, другой — и побежали навстречу врагу.
И тут один из противников споткнулся. Закричал от боли, хватаясь за ногу — переплетённое губчатой сетью тело растения тлело и искажалось. Раздались крики других — и тут один вспыхнул факелом.
Огоньки внутри испуганных, не верящих в чудо людей горели, всё ещё не погасшие, освещая поляну. И враги прятали лица, поджимали хвосты, скулили и кричали; каждый, кто пытался подойти к людям, загорался. «В них огонь Солнца! — вопили они. — Жжёт, жжёт!»
Тела растений горели, как сгорали когда-то их споры в коже тех, кто носил в себе свет.
Враги бежали… Но их главарь отказывался сдаваться. Он был огромен; когда он вышел вперёд, его тело загорелось, но лишь на поверхности, не имея сил пробраться вглубь, раззадоривая монстра болью. В глубину его тёмного тела свет попасть не мог.
Воспрянувшие было духом люди вздрогнули. Кто-то сделал шаг назад, и его огонёк заколебался и превратился в искру, грозя угаснуть.
Враг подошёл почти вплотную. Между ними было десять шагов… Он усмехнулся, видя страх в глазах людей и то, как его тень накрыла их, маленьких, хрупких, слабых, но так упрямо отказывающихся терять свою чувствительность. Так пусть ощутят боль, пусть поймут, что тут не место состраданию, любви, самопожертвованию! Пусть ощутят обратную сторону своего выбора, пусть поймут, каково быть добрым!
…И тут люди почувствовали что-то необычное. Тепло, развивающееся внутри — успокаивающее, приятное. Оно пробежало от груди по рукам, в ноги, в голову — каждая клеточка тела согрелась им.
Люди заметили, что, хотя сейчас полдень, их тени лежат перед ними длинными полосками, а на лицо склонившегося монстра падает свет. Откуда-то из-за спины.
И огоньки в них вспыхнули ярче, будто приветствуя кого-то.
Враг зарычал, глядя поверх их голов, припал к земле и бросился вперёд, прыгнул, как огромный тигр. Но его рык тут же превратился в визг, когда он приземлился позади людей.
Те обернулись. Враг, поджав шесть хвостов, выл, скулил и катался по земле, рыча и с ненавистью глядя на кого-то, кто стоял, озаренный сиянием, таким что, смотреть было почти невозможно.
Кто-то из людей чуть шикнул, и от его кожи взвилась маленькая струйка дыма — сгорела одна из спор, проросшая за время битвы.
Враг припал на четвереньки, взвыл утробно, страшным голосом — «Огонь, огонь Солнца!» — и убежал, полыхая. Даже он не смог противиться свету.
Другие враги уже скрылись, и только примятая трава и запах, витавший в воздухе, напоминали о том, что здесь произошло.
Небольшая горстка людей — чистых, хрупких, как стекло, — стояли вокруг царя, всё ещё не веря, что спаслись. Их огоньки ярко горели сквозь чистую кожу, вторя огню царя.
Девочка спрыгнула с рук мамы и подбежала к нему, стоящему в сиянии. Она уже не плакала, а смеялась. Почему-то всем стало хорошо.
— А почему ты не пришёл сразу? — спросил кто-то, улыбаясь. Больше не ради ответа, а ради самого вопроса.
— Я пришёл, как и обещал, улыбнувшись, ответил человек. — Тогда, когда вы не могли справиться сами. Если бы отец всё время носил ребёнка на руках, научился бы тот ходить?
Тут сзади раздался шорох. Люди обернулись: из-за дерева выглядывал покрытый черной коркой человек. Он прикрывал глаза рукой и шипел от боли, когда на него попадал свет; но не уходил. Приглядевшись, им стало ясно, что он плакал.
— Я хочу вернуться, — тихо попросил он. Все стояли и молча смотрели на него. — Я не могу избавиться от корней растения, оно… так глубоко во мне, — он всхлипнул. — Мне больно от света, но я хочу спастись… Я ошибался… простите…
— У нас сейчас нет света, — огорчился один из учеников Царя. Он искренне сочувствовал парню и хотел помочь. — Но мы можем призвать его… Это потребует времени, но тогда будет можно дать тебе его, он уничтожает растение. — Видя, как тот страдает от света, он уточнил: — Если ты, конечно, сможешь его съесть…
— Зачем искать лучей, если есть само Солнце? «Подойди ко мне», —произнёс царь человеку. Тот заплакал, но, дрожа, вышел. Чёрная корка задымилась, тот зашипел от боли и остановился.
— Иди, — мягко сказал царь. Тот сделал ещё несколько шагов и упал на колени.
— Так больно…
— Иди, — так мягко, как журчит ручей и шелестит крона дерева от лёгкого ветерка, произнёс царь. Человек поднял на него глаза — и, не отрываясь, встал. Кожа проглянула из-под корки растения, и стали видны чёрные корешки, опутавшие её изнутри. По ним перебегали красные искорки, и они тлели фитильками, постепенно исчезая.
Боль прошла. Человек лежал на траве, чистый, хрупкий, беспомощный, как ребёнок. Только шрамы остались на прозрачной коже, немного стягивая её.
Ему помогли встать и прийти в себя. Он плакал и улыбался от счастья.
— А почему те, стлашные, сголели? — спросил какой-то маленький мальчик.
Царь улыбнулся, поднимая голову и возвышая голос к людям, чтобы все слышали:
— Мой свет, который согревает и радует вас, для них — огонь. Больных он избавляет от заразы, сжигает её, и боль проходит; а они не хотят с нею расстаться и потому горят вместе, бесконечно мучаясь в моём присутствии. Поэтому я дал им убежать — чтобы они не страдали… Кто захочет, тот вернётся сюда за исцелением светом…
* * *
…Говорят, до сих пор многие люди, чтобы защититься от бед, боли и опасности, обрастают непробиваемой коркой.
Говорят, они чистых всё ещё зовут слабыми за их чувствительность и презирают.
Говорят, Царя давно не видели и многие снова сомневаются, жив ли он, не бросил ли своих людей.
Говорят, какие-то дураки верят в то, что Огонь Солнца внутри помогает против тех, кого ни убить ни стрелой, ни мечём…
Но это всего лишь сказки, верно?)
