Достоевский рассматривал человека необычно, не как большинство. Он видел свою задачу не в простом изображении его жизни, но в раскрытии самой сущности души человека. И здесь Федор Михайлович показал себя непревзойдённым психологом. А всё потому, что его воззрение на человека выстраивалось на евангельских истинах.
Как всё Евангелие пронизано духом покаяния, необходимости осознания человеком своей греховности, смирения, – одним словом, духом мытаря, припавшего со слезами раскаяния ко Христу и получившего очищение, – так и весь дух произведений Достоевского дышит тем же.
“Возрождение, – подчёркивает митрополит Антоний (Храповицкий), – вот о чём писал Достоевский во всех своих повестях: покаяние и возрождение, грехопадение и исправление, а если нет, то ожесточённое самоубийство; только около этих настроений вращается вся жизнь всех его героев”.
Основу для нравственного возрождения человека и для принятия его Богом и людьми Достоевский видит в смирении. Без смирения не может быть исправления, в котором нуждаются все без исключения живущие, ибо во всех присутствует зло.
“Если б только, – говорит Достоевский устами князя в “Униженных и оскорблённых”, – могло быть.., чтобы каждый из нас описал всю свою подноготную, но так, чтобы не побоялся изложить не только то, что он боится сказать и ни за что не скажет людям… лучшим друзьям, но даже и то, в чём боится подчас признаться самому себе, – то ведь на свете поднялся бы тогда такой смрад, что нам бы всем надо было задохнуться”.
Потому-то везде и всюду, если не прямо словом, то всей изображаемой жизнью героя, его падениями и восстаниями, Достоевский призывает человека к смирению и труду над самим собой.
Смирение не унижает человека, а, напротив, ставит его на твёрдую почву самопознания, реалистического взгляда на себя. Смирение и есть тот свет, благодаря которому человек видит себя таким, каким он является на самом деле. Оно есть свидетельство великого мужества человека, не убоявшегося встретиться с самым грозным и неумолимым соперником – своей совестью…
Анастасия Мухина
ПРИЛОЖЕНИЕ к газете Пантелеимоновский благовест №5(170)
